Мы привыкли слышать, что природные ресурсы принадлежит народу, но никогда не задумывались: какие они, эти природные ресурсы, где они, кто сейчас ими распоряжается, торгует ими, с кем делится… Можно ли на них посмотреть, потрогать, почувствовать, что вот они – общие, народные. И где-то тут, в их толще, есть и моя частичка…

Нас как-то неуверенно пытались научить, что общее достояние, тогда только представляет какую-то ценность, когда оно неделимо и неприкосновенно. Что стоит каждому подойти, забрать «свое» и оттащить его к себе во двор, как тут же всё, что удалось утащить, и что осталось, превратится в прах, и тогда мы все, и каждый по отдельности, останемся ни с чем и очутимся в пустоте и одиночестве.

Жаль, что учили нас из-под палки те, кто сам её боялся. И некогда им было нам объяснять, что счастье и радость мира – не в том, чтобы прийти взять, что понравилось и, не расплачиваясь уйти, а в том, чтобы самому что-то дать, сделать, пожертвовать.

Так наша вера в торжество добра и усохла, не родившись. Но, оказалось, что нельзя убить человеческую душу и ничем нельзя помешать, этим душам объединять энергию, которая заставляет светиться новые и новые души, чтобы влиться в общий лучистый поток, наполняя светом не только духовный мир, но и физическое окружающее пространство.

Говорят, «На всякого мудреца довольно простоты». Также можно сказать, что в каждом негодяе до последних его дней теплится огонек живой души. Никто из нас не идеален, и в каждом поровну добра и зла. Но если зло похоже на тьму, то добро горит и светится. И даже крохотная его искра способна вырасти в пламя, подхватывающее другие искры.

Затасканное слово «благотворительность» сознание многих из нас воспринимает, как очередной закамуфлированный способ что-то отмыть, попилить и спрятать. А душа каждый раз оборачивается на его звук и сквозь деньги и лозунги, как сквозь молекулы воды, висящие в воздухе, видит боль и обиду тех, во имя кого нечистые на руку в очередной раз произносят это слово.

И рука сама тянется, чтобы дать, помочь, поддержать. И этот волшебный миг и есть вся суть и тайна бытия. Ибо что-то всё-таки нуждающийся да получит и своей искренней благодарностью отразит свет вашей души, и ваш огонь запылает еще ярче, а тепла и света вокруг станет еще больше…

…Живут в Подмосковье зубры. Мало их, большие они. Тесно им на вершине травоядной пирамиды, а мигрировать некуда. Потому что не выжить им зимой без кормушек с сеном, без тех людей в платках и ватниках, что в ведрах носят вкусный комбикорм, а в карманах морковку или бурачок для малышей прячут… Не спеша, жуют зубры свою горьковатую скудную жвачку, и печально глядят своими большими влажными глазами сквозь железную сетку в пустоту зимних сумерек.

Прагматизм, конечно же, не грех. И он подсказывает, что кроме зубров есть еще сиротские дома, и если уж совсем деньги некуда девать, перечисли их любимой школе, в которой тебя так и не смогли научить быть искренним… Но эти огромные карие глаза и ресницы, как у ребенка-великана… Они глядят на меня из глубины тысячелетий, оттуда, где мы так и не успели подружиться с мамонтом. А ведь, они помнят друг друга…

И кто знает, когда ночь окутает заповедник, не приходит ли к спящему зубру со дна его генетической памяти его старший лохматый приятель-великан послушать, как живется сейчас там, где от реки остались террасы, а вольные просторы перегородила проволочная сетка. О чем хорошем в своем сне расскажет зубр мамонту? Может о том, как те злобные карлики в чужих шкурах, что до смерти могли замучить любого крупного зверя, теперь изменились, подобрели и даже усыновили его любимого теленка, дали ему имя и сделали так, чтобы он ни в чем не нуждался и всегда был весел и здоров.